Гитлер в 1923 году.
Фото из кн.: The 20th century a chronicle in pictures. New York. 1989.
"Пивной путч" 1923. Попытка государственного переворота, предпринятая Гитлером и его сторонниками 8-9 ноября 1923 в Мюнхене.
Вечером 8 ноября около 3000 человек собрались в помещении "Бюргербраукеллер" - огромного пивного зала в Мюнхене, чтобы послушать выступление члена правительства Баварии Густава фон Кара. Вместе с ним на трибуне находились местные высшие чины - генерал Отто фон Лоссов, командующий вооруженными силами Баварии, и полковник Ханс фон Шайссер, начальник баварской полиции. Пока Кар выступал перед собравшимися, около 600 штурмовиков незаметно оцепили зал. Члены СА установили на улице пулеметы, нацелив их на входные двери. Лидер нацистов Адольф Гитлер, окруженный своими сторонниками, стремительно пробежал в темноте между столами, вскочил на стул, выстрелил в потолок и в наступившей тишине прокричал: "Национальная революция началась!" Затем он обратился к изумленной публике: "В зале находится 600 вооруженных людей. Никому не разрешается уходить. Баварское и берлинское правительства отныне низложены. Сейчас же будет сформировано новое правительство. Казармы рейхсвера и полиции захвачены. Все должны снова подняться на борьбу под знаменами со свастикой!" Обернувшись к трибуне, Гитлер грубо приказал фон Кару, фон Лоссову и фон Шайссеру следовать за ним в соседнюю комнату. Здесь он объявил их арестованными и сообщил, что он вместе с генералом Эрихом Людендорфом , героем войны, формирует новое правительство. Все еще возбужденные, но уже начавшие приходить в себя члены баварского правительства набросились на Гитлера с бранью, требуя объяснить, что он подразумевает под всей этой чепухой. Пришедший в ярость Гитлер кинулся обратно в зал и заорал глухо роптавшей толпе: "Или вы завтра признаете национальное правительство Германии, или оно признает вас мертвыми!"
Озадаченная этим спектаклем толпа ожидала, что последует дальше. В этот момент, сопровождаемый бурей аплодисментов, на сцене появился хорошо известный каждому присутствующему генерал Людендорф. Он тут же обвинил Гитлера в том, что тот позволяет себе затевать переворот, ничего не обсудив с ним заранее. Чувствуя энтузиазм публики, Гитлер проигнорировал его слова и, обратившись к залу, заявил о своей победе: "Наконец-то пришло время исполнить клятву, данную мной пять лет назад, когда я раненый лежал в военном госпитале".
Все происходящее многими воспринималось как комедийный спектакль, разыгрываемый на их глазах. Членам баварского правительства в суматохе удалось незаметно покинуть зал. Когда о происшедшем в Мюнхене стало известно в Берлине, командующий рейхсвером генерал Ханс фон Зеект заявил, что если местные власти ни на что не способны, то он сам подавит мятеж.
К утру Гитлеру стало ясно, что никем не поддержанный путч провалился. Но Людендорф решил, что теперь уже отступать поздно. В 11 часов утра собравшиеся нацисты, размахивая знаменами со свастикой и военными штандартами, колонной направились к центру города на Мариенплац. Во главе колонны шли Гитлер, Людендорф, Геринг и Юлиус Штрайхер. Вначале немногочисленные полицейские патрули пропустили колонну, но когда демонстранты вышли на Одеонплац неподалеку от Фельдхернхалле, путь им преградили усиленные наряды полиции, вооруженные карабинами. Трем тысячам нацистов противостояло около 100 полицейских. Гитлер призвал полицию сдаться. В ответ раздались выстрелы. Через мгновение 16 нацистов и 3 полицейских замертво упали на мостовую, многие были ранены. Упал с простреленным бедром Геринг. Гитлер, получивший во время 1-й мировой войны опыт санитара, моментально среагировал и при первых же залпах лег на мостовую. Окружившие его соратники втолкнули своего фюрера в стоящий неподалеку автомобиль и увезли в безопасное место. Тем временем не склонивший головы Людендорф двинулся сквозь ряды полицейских, которые расступились перед ним из уважения к известному ветерану войны.
Хотя "Пивной путч" и провалился, а некоторые из его участников предстали в качестве обвиняемых на Мюнхенском процессе, но определенных политических результатов он все же достиг. В считанные часы мало кому известное, никем не наделявшееся значимостью гитлеровское движение, ставшее достоянием первых газетных полос, стало известно не только по всей Германии, но и всему миру. Кроме того, Гитлер усвоил важный урок: открытые действия - не лучший способ достижения политической власти. Чтобы одержать серьезную победу, необходимо привлечь на свою сторону широкие слои населения и заручиться поддержкой как можно большего числа финансовых и промышленных магнатов. Только таким образом можно было обеспечить себе дорогу к политическому Олимпу законными методами.
Использован материал Энциклопедии Третьего рейха - www.fact400.ru/mif/reich/titul.htm
Германия в XX веке (хронологическая таблица).
Гитлер Адольф (Hitler) (1889-1945).
Людендорф Эрих (Ludendorff) (1865-1937), немецкий военный и политический деятель.
СА (Sturmabteilung; SA), Штурмовые отряды, 1921 г.
Помню свое первое впечатление от описания этого исторического события: "национальная революция" была проведена... в пивной. Есть в этом нечто комичное... Наши люди в пивную приходят пива попить, а не восстания поднимать. Какое-то нецелевое использование помещения получается. Собственно говоря, вся революция свелась к тому, что в зале пивной было задержено одно должностное лицо Баварского правительства и штурмовики установили на улице пулеметы, нацелив их на входные двери. И опять видно нецелевое использование... Ведь входные двери нужны для того, чтобы в них входить, а не пулеметы на них наставлять.
Оригинал взят у mgsupgs в Пивной Путч.
90 лет назад в Германии произошел "Пивной путч". В советской историографии было принято придавать ему некий налет бурлеска, однако последствия данного события были более чем серьезными... Итак: 9 ноября 1923 года Адольф Гитлер и его сторонники предприняли попытку переворота в Мюнхене. События начались в помещении огромного пивного зала - мюнхенского «Бюргербраукеллер», где проходило выступление члена правительства Баварии Густава фон Кара и собрались местные высшие чины. Поэтому это восстание вошло в историю «пивной путч».
Выступление было подавлено, но оно прославило Гитлера и стало его путевкой в большую политику. О вожде немецких националистов написали все немецкие газеты, его портреты поместили еженедельники. Популярность НСДАП серьёзно выросла. Срок Гитлер за попытку государственного переворота получил минимальный - 5 лет, но он фактически он находился в тюрьме всего восемь месяцев, написав в заключении свой труд «Моя борьба». Уже в 1933 году Гитлер пришел к власти вполне легальным путем, его партия получила большинство голосов на выборах в рейхстаг, что позволило ему возглавить правительство.
К осени 1923 года Германия находилась в перманентном кризисе. В этот период он был обострен оккупацией французско-бельгийскими войсками Рурской области. Версальским договором 1919 года на Германию возлагались обязательства по уплате репараций державам-победительницам. Париж настаивал на безоговорочном выполнении положений договора и не шёл на компромиссы, отстаивая принцип - «немцы должны заплатить за всё». При возникновении просрочек с репарациями французские войска несколько раз входили на неоккупированные германские территории. В 1922 году в связи с ухудшающейся экономической ситуации в Германии союзники отказались от денежных выплат, заменив их поставками товаров (стали, угля, древесины и пр.). В январе 1923 года, обвинив Берлин в умышленной задержке поставок, Париж ввёл войска в Рурский регион. Причём Париж стал добиться присвоения Рейнланду и Руру статуса, аналогичного статусу Саарского региона, где принадлежность к Веймарской республике носила только формальный характер, а реальная власть находилась в руках французов. Это вызвало волну гнева в Германии. Правительство призвало население к «пассивному сопротивлению». Выплату репараций окончательно свернули, чиновничий аппарат, промышленность и транспорт охватила всеобщая забастовка. Происходили и нападения на оккупантов, французы отвечали карательными рейдами. Погибли десятки людей.
Рурский кризис и унижение Германии, экономические трудности, гиперинфляция вызвали рост левых и праворадикальных настроений. Одновременно активизировались сепаратистские настроения. Сепаратисты рассчитывали, что отделение из земель от Веймарской республики поможет облегчить бремя репарационных выплат или вообще отказать от них, выйти из экономического кризиса. Так, правые сепаратисты-консерваторы, находившиеся у власти в Баварии, хотели отделить свою землю от республики и реставрировать дореволюционную баварскую монархию Виттельсбахов. Этот род правил Баварией с конца XII века и до конца Первой мировой войны. Лидер правых и глава правительства Баварии Густав фон Кар ввёл в Баварии чрезвычайное положение и отказался выполнить ряд предписаний социал-демократического правительства в Берлине.
Пивная «Бюргербраукеллер»
Нацисты пошли на тактический союз с баварскими сепаратистами. Они планировали воспользоваться сепаратистскими настроениями в Баварии, чтобы заявить о себе в общегерманском масштабе. Гитлера вдохновлял пример марша на Рим Муссолини 27-30 октября 1922 года, когда правящей партией стала Национальная фашистская партия, а Бенито Муссолини смог возглавить и сформировать правительство. Нацисты хотели использовать Баварию как плацдарм для похода на Берлин. Еще в начале сентября 1923 года в Нюрнберге при участии одного из героев Первой мировой войны, генерала Эриха Людендорфа учредили Немецкий союз борьбы, который возглавил Гитлер. Эта организация объединяла вокруг НСДАП ряд националистических и военизированных группировок, и нацелилась на создание сильного централизованного государства. Осенью 1923 года Национал-социалистическая немецкая рабочая партия насчитывала более 50 тыс. человек, большинство из которых проживало в Баварии. Поэтому в Баварии НСДАП представляла собой серьезную силу. Была у партии нацистов и собственная военная сила штурмовые отряды (нем. Sturmabteilung, сокращённо СА), состоящие в тот момент из 13 пехотных, а также охранной, мотоциклетной и велосипедной рот.
Тем временем конфликт между Берлином и Мюнхеном набирал обороты. Баварские власти отказались выполнять приказ о задержании трёх популярных лидеров вооружённых формирований и закрыть «Народный обозреватель» (орган НСДАП). 18 октября командующий Баварским военным округом генерал Отто фон Лоссов отказался выполнять приказы рейхсминистра обороны генерала Отто Гесслера. Его сняли с должности. После этого баварское правительство переподчинило себе дивизию рейхсвера, дислоцированную в Баварии. Фактически это был мятеж. Однако лидеры Баварии, натолкнувшись на твердую позицию берлинского Генштаба и начальника управления сухопутными силами рейхсвера Ханса фон Секта, сбавили обороты. Гитлеру сообщили, что пока против Берлина открыто выступать нельзя.
Гитлер решил, что пора инициативу брать в свои руки. Он хотел перехватить власть в Баварии в свои руки, воспользовавшись недовольством солдат рейхсвера сепаратизмом Мюнхена, общей слабостью баварской и общегерманской власти. Гитлер рассчитывал на массовую поддержку приверженцев «национальной идеи», особенно с учётом того, что на его стороне выступит генерал Эрих Людендорф. Генерал был героем захвата Льежа, занятие этой сильной крепости позволило германской армии развить наступление. Людендорф и Гинденбург провели успешную операцию по разгрому русских войск в Восточной Пруссии. В послевоенные годы генерал стал одним из основателей теории об «Ударе ножом в спину». Согласно этой теории германская армия вышла непобеждённой из войны, но получила «удар в спину» от социал-демократической оппозиции и еврейства. Людендорф обвинял политиков Веймарской республики в отсутствии национального духа и в итоге стал поддерживать НСДАП. Гитлер был одним из тех немногих политиков, которых генерал в этот период уважал.
Вечером 8 ноября 1923 года в помещении «Бюргербраукеллер» собралось большое количество людей - около 3 тыс. человек, здесь проходил митинг баварских консерваторов с участием Кара. Присутствовали и руководители местных военных сил - командующий вооруженными силами Баварии фон Лоссов, начальник баварской полиции, полковник Ханс фон Зайссер. По приказу Гитлера несколько сотен штурмовиков окружили здание, установили на улицe пулемёты, нацелив их на входные двери. Гитлер в 20:45 во главе отряда ворвался в здание, согнал со сцены Кара, выстрелил в потолок из пистолета и в наступившей тишине прокричал: «Национальная революция началась!» Затем произнес перед краткую речь, фактически шантажируя присутствующих. Фюрер сообщил, что здание окружено и пообещал установить пулемет и в зале, если его не будут слушать. Гитлер заявил, что баварское правительство и правительство республики низложены, учреждается временное правительство рейха, казармы рейхсвера и земельной полиции захвачены, рейхсвер и земельная полиция перешли на их сторону. Фон Кар, фон Лоссов и фон Зайссер были изолированы, и Гитлер с пистолетом убеждал их войти в новое правительство. Однако они сомневались. Только появление в пивной Людендорфа, который присоединился к путчу, заставило Лоссова и Зайссера дать согласие присоединиться к походу на Берлин. Фон Кар был провозглашен регентом Баварии. Людендорфа назначили главой вооруженных сил Германии, Гитлер должен был стать канцлером.
Первый этап путча прошел весьма успешно. Но затем Гитлер и Людендорф совершили большую ошибку. Они поверили, что Кар, Лоссов и Зайссер теперь их люди и они в одной лодке. Основная вина была на Людендорфе, который больше разбирался в военном деле, чем в политике. Кар, Лоссов и Зайссер и другие члены баварского правительства попросились домой, дав Людендорфу «честное офицерское слово», что они поддержат поход на Берлин. Во всеобщей победной эйфории им поверили и отпустили. Это привело к поражению, причем ещё до похода на Берлин. Причём Гитлер был более дальновидным и сразу понял, что Людендорф совершил грубую ошибку.
Кар немедленно перевёл правительство в Регенсбург и издал прокламацию, где отказывался от всех обещаний, сделанных «под дулами пистолетов», и объявил о роспуске Национал-социалистической партии и штурмовых отрядов. Главнокомандующий рейхсвером генерал Ганс фон Сект пообещал, что если баварцы не справятся с мятежом сами, то пообещал перебросить войска из других земель. Баварские руководители прибыли в казармы рейхсвера и войска заняли все стратегические пункты Мюнхена. Ночью штурмовики под командованием Эрнста Рёма заняли штаб-квартиру сухопутных сил, но были блокированы регулярными войсками.
Восставшие выпустили «Воззвание к германскому народу», где заявили о низложении режима «ноябрьских преступников» (в ноябре 1918 года Германия подписала Компьенское перемирие, которое привело к поражению империи в Первой мировой войне), и создании национального правительства. Но это уже не могло изменить ситуацию. Стратегическая инициатива была утрачена. Людендорф, пытаясь вернуть инициативу, предложил занять центр города, надеясь, что его авторитет поможет переманить на сторону нацистов представителей армии и полиции.
В 11 часов утра 9 ноября нацисты начали марш к центру города на Мариенплац. Во главе колонны Гитлер, Людендорф, Герман Геринг и главный редактор газеты «Штурмовик» Юлиус Штрайхер. У площади Одеон, около «Фельдхернхалле» («Зала героев») шествие встретил полицейский отряд. Гитлер призвал полицейских перейти на их сторон, но получил отказ. Раздались первые выстрелы, а затем дружный залп. Кто начал стрелять первым, неизвестно. Погибли и были ранены несколько полицейских. 16 путчистов были убиты на месте, десятки получили ранения. Геринг был тяжело ранен двумя пулями в верхнюю часть правого бедра. Он чуть не умер от этой раны, в неё попала грязь, вызвавшая заражение. Гитлера и Людендорфа спас фронтовой опыт, они бросились на землю. Охранник Людендорфа и многие соратники Гитлера, шедшие в этой группе, были убиты наповал или ранены. Соратники тут же вывели Гитлера из толпы и увезли. Нацисты не ожидали столь яростного отпора, и демонстрация была рассеяна. Вскоре капитулировал и окруженный Рём.
Это было поражение. Геринга и нескольких других активистов смогли вывезти в Австрию, а Гитлер и Гесс были арестованы. Людендорфа задержали сразу, он не пытался скрываться. Таким бесславным был итог «пивного путча». Руководители нацистов явно переоценили свое влияние на людей, и значение героя-генерала Людендорфа, рассчитывая, что одно имя популярного генерала привлечет на сторону восставших солдат и полицейских. Кроме того, Гитлер и Людендорф недооценили способностей баварского руководства - Кара, Лоссова и других, которые не желали отдавать власть. Однако путч привел к стратегическому выигрышу. Восстание стало грандиозной пиар-акцией НСДАП, о которой заговорила вся страны. Одни ненавидели нацистов, другие восхищались. Гитлеру повезло, он не получил пулю и за один день стал одним из политиков общенационального уровня.
С 26 февраля по 1 апреля 1924 года в Мюнхене шел судебный процесс. На нём Гитлер также получил возможность пропагандировать национал-социалистические идеи. Как говорил Адольф Гитлер впоследствии, «наши идеи разметало по всей Германии подобно взрыву». Популярность НСДА сильно выросла. На выборах в баварский ландтаг партия получила каждый шестой мандат. На выборах в германский рейхстаг в декабре 1924 года в парламент прошло 40 депутатов.
Приговор был удивительно мягким: четверо, включая Гитлера, получили 5 лет тюремного заключения «за государственную измену», ещё пятеро отделались 15-месечными сроками. Видимо, сыграл свою роль факт двусмысленного поведения баварского руководства во время путча, когда они в начале его фактически поддержали. Баварские судьи и прокурор старались не привлекать внимание к Кару, Лоссову и другим сепаратистам, которые до путча способствовали движению нацистов. Гитлер даже прямо и заявил во время судебного заседания: «Одно несомненно: если наше выступление действительно было государственной изменой, тогда все это время Лоссов, Кар и Зайссер совершали государственную измену вместе с нами». Кроме того, суд не мог отправить в тюрьму национального героя Германии - Людендорфа, его оправдали, а другие руководители восстания отделались мягким наказанием. Сам Людендорф отметил эти двойные стандарты, осудив свой оправдательный приговор, так как это было грубое нарушение закона, поскольку его товарищи были признаны виновными.
В тюрьме Ландсберг, где нацисты отбывали наказание, им были созданы тепличные условия. Заключенным даже позволяли собираться за общим столом и обсуждать текущую политическую ситуацию. Гитлер мог проводить большое количество времени за чтением книг и написал большую часть своей работы «Моя борьба». Уже в декабре 1924 года Гитлера освободили, и он смог вернуться к политической борьбе.
Почтовая марка Третьего рейха, выпущенная в честь путча
«Пивной путч» стал первым «героическим деянием» и частью «гражданской религии» нацистов. 16 погибших на Одеонплац были названы мучениками. Флаг, под которым они шли, стал священным. Им освещали партийные знамена на съездах в Нюрнберге. После прихода НСДАП к власти саркофаги с прахом «мучеников» были перенесены на мюнхенскую площадь Кёнигсплатц, где были построены два Храма почёта (северный и южный). В 1933-1939 гг. Национал-социалистическая немецкая рабочая партия ежегодно отмечала в зале «Бюргербраукеллер» годовщину путча с обязательным участием. Когда здание повредил террорист, годовщина отмечалась в пивном зале «Лёвенбраукеллер».
Административное здание НСДАП и южный Храм почёта
8 ноября 1923 года в Мюнхене в пивном зале Bürgerbräukeller Адольф Гитлер провозгласил начало «народной революции», которая вошла в историю как «Пивной путч». Его целью был захват власти в Баварии с последующим «маршем на Берлин» и свержение германского правительства.
В 1923 году Германия находилась в бедственном экономическом положении. Все чаще и чаще внутренняя государственная политика, проводимая в жизнь социал-демократами во главе с президентом Фридрихом Эбертом, подвергалась критике, как со стороны коммунистов, так и со стороны правых сил.
Именно в этом году недовольные настоящим положением вещей национал-социалисты объединили свои усилия с властями Баварии, которые были представлены консервативными сепаратистами. Целью такого союза было свержение режима, который установили социал-демократы по всей Германии. В то время Гитлер был буквально вдохновлен событиями в Италии, когда фашистам во главе с Муссолини в 1922 году удалось фактически захватить власть в результате Марша на Рим.
Это в итоге привело к попытке государственного переворота, вошедшего в мировую историю как «Beer Hall Putsch». В России принято использовать термин «Пивной путч», хотя правильнее будет «Путч пивного зала». В некоторых источниках, события, произошедшие в Мюнхене в ноябре 1923 года, получили название Hitler-Ludendorff-Putsch (Путч Гитлера-Людендорфа). Именно с этого момента Национал-социалистическая партия, возглавляемая Адольфом Гитлером, начала свой путь к политическому главенству в Германии.
Вечером 8 ноября 1923 года в Мюнхене в пивном зале Bürgerbräukeller собралось около трех тысяч человек, для того чтобы послушать речь комиссара Баварии Густава фон Кара. Вместе с ним в зале находились и другие представители власти: генерал Отто фон Лоссов - командующий баварскими вооруженными силами и полковник Ханс фон Зайссер - начальник полиции Баварии. Во время речи представителей местного правительства штурмовики национал-социалистов в количестве шестисот человек незаметно окружили здание, которое фон Кар выбрал для своего обращения к народу.
На улице были расставлены пулеметы, наведенные на входы и выходы из пивного зала. В дверях здания в тот момент стоял Адольф Гитлер, который держал кружку пива в поднятой руке. Примерно в девять часов вечера будущий фюрер разбил кружку об пол и во главе отряда из вооруженных соратников бросился между сидениями в центр помещения, где, запрыгнув на стол, выстрелил из пистолета в потолок и провозгласил собравшимся: «Национальная революция началась!».
Угрозами Гитлер добился от членов правительства договоренности, что на следующий день армия Баварии направится в Берлин для низложения правительства. После этого Гитлер сообщил присутствующим жителям Мюнхена о том, что правительство Баварии и Республики с данного момента считаются низложенными, казармы вооруженных сил и земельной полиции захвачены, а солдаты рейхсвера и полицейские уже маршируют под национал-социалистическими знаменами со свастикой.
На следующий день 9 ноября 1923 года отряд, состоящий примерно из шести сотен нацистов, под знаменами направился маршем в центр Мюнхена с намерением захватить штаб-квартиру сухопутных войск. Что, вкупе с авторитетом героя войны Людендорфа, выступившего на стороне нацистов, должно было по плану Гитлера перетянуть на его сторону местный гарнизон и полицию. Однако руководители Баварии, оказавшись на свободе, отказались от обещаний данных «под дулом пистолета» - на пути штурмовиков был выставлен полицейский кордон. Уговорить полицейских сложить оружие не удалось - началась стрельба. В результате стычки 16 нацистов и трое полицейских погибли. Среди раненых оказались Гитлер и Геринг.
Вскоре Гитлер, как и другие, оказался в тюрьме, получив минимальный срок - 5 лет. Фактически он находился в тюрьме всего восемь месяцев, за которые успел начать свой литературный опус «Майн Кампф». «Пивной путч», несмотря на его провал, прославил Гитлера. О нем написали все немецкие газеты, его портреты поместили еженедельники, и уже в 1933 году Гитлер пришел к власти «демократическим» путем: его партия получила большинство голосов на выборах в рейхстаг, что дало ему право по конституции стать канцлером, то есть главой правительства Германии.
Вечером 8 ноября около 3000 человек собрались в помещении мюнхенского «Бюргербройкеллер» (Bürgerbräukeller ) - огромного пивного зала для того, чтобы послушать выступление Густава фон Кара. Вместе с ним на трибуне находились местные высшие чины - генерал Отто фон Лоссов, командующий вооруженными силами Баварии, и полковник Ханс фон Зайссер, начальник баварской полиции. Пока Кар выступал перед собравшимися, около 600 штурмовиков незаметно оцепили зал. Члены СА установили на улице пулемёты , нацелив их на входные двери. Лидер нацистов Адольф Гитлер, окружённый своими сторонниками, стремительно пробежал в темноте между столами, и в наступившей тишине прокричал: «Национальная революция началась!» Затем он обратился к изумлённой публике: «В зале находится 600 вооружённых людей. Никому не разрешается уходить. Баварское и берлинское правительства отныне низложены. Сейчас же будет сформировано новое правительство. Казармы рейхсвера и полиции захвачены. Все должны снова подняться на борьбу под знамёнами со свастикой!»
Под дулами карабинов убеждаемые Гитлером и Людендорфом Кар и Лоссов объявили, что присоединяются к походу на Берлин. Гитлер провозгласил Кара регентом Баварии и заявил, что в тот же день в Мюнхене будет сформировано новое германское правительство, которое отстранит от власти президента Фридриха Эберта . Людендорфа Гитлер сразу же назначил главнокомандующим германской армией (рейхсвером), а себя самого - имперским канцлером. Гитлер патетически воскликнул: «Пришло время исполнить клятву, которую я дал пять лет назад, когда лежал в госпитале!» Зал взорвался овацией, выражая одобрение стуком пивных кружек о дубовые столы.
Между тем Густав фон Кар и Отто фон Лоссов, Ганс фон Зайссер и другие члены правительства попросились домой, дав Людендорфу «честное офицерское слово», что они поддерживают «поход на Берлин». Во всеобщей эйфории от столь быстрого и лёгкого успеха и в момент, когда Гитлера не было в комнате, их отпустили. И как очень скоро выяснилось, абсолютно зря. Когда Гитлер несколько минут спустя узнал, что баварские руководители выскользнули из ловушки, он крепко выругался, упрекнув Людендорфа в ротозействе. Фюрер не сомневался, что Кар и Лоссов «честного офицерского слова» держать не собираются. Действительно, вскоре стала распространяться прокламация Кара, в которой он отказывался от всех заявлений, сделанных «под дулами пистолетов», и объявлял о роспуске НСДАП и штурмовых отрядов .
Не получивший никакой поддержки ни среди населения, ни среди военных (на что особенно рассчитывал Гитлер в связи с симпатиями к НСДАП генерала Людендорфа, героя Первой мировой войны), путч, таким образом, был подавлен. Участники шествия, в том числе и Гитлер, получили тюремные сроки различной длительности.
Именно в тюрьме Ландсберг, где они отбывали наказание (в весьма мягких условиях - например, им позволялось собираться за общим столом и обсуждать политические вопросы), Адольф Гитлер написал бо́льшую часть своей книги «Моя борьба ».
Погибшие в ходе путча национал-социалисты были позднее объявлены официальной пропагандой «мучениками». Флаг, под которым они шли (и на который, по официальной версии, попали капли крови мучеников), использовался в дальнейшем в качестве «священного» при «освящении» партийных знамен: на партийных съездах в Нюрнберге Адольф Гитлер прикладывал новые флаги к «священному» знамени, совершая, таким образом, ритуал «освящения» новых знамён.
Wikimedia Foundation . 2010 .
мюнхенский путч - См. Пивной путч 1923 … Энциклопедия Третьего рейха
Мюнхенский пивной путч - (Munich beer hall putsch) (8 нояб. 1923 г.), неудавшаяся попытка мятежа герм. нацистов. Происходившее в одном из пивных залов в Мюнхене собрание правых политиков, осуждавших политику Веймарской республики и призывавших восстановить баварскую… … Всемирная история
Мюнхенское соглашение 1938 года (в советской историографии обычно Мюнхенский сговор) соглашение, составленное в Мюнхене 29 сентября 1938 года и подписанное 30 сентября того же года премьер министром Великобритании Невиллом Чемберленом, премьер… … Википедия
Мюнхенский процесс - Судебное разбирательство по обвинению в государственной измене главарей Пивного путча 1923. Слушания, проходившие в здании Пехотного офицерского училища в Мюнхене, начались 24 февраля 1924 и продолжались 24 дня. Здание было обнесено колючей… … Энциклопедия Третьего рейха
- (нем. SS, сокр. от Schutzstaffeln охранные отряды) привилегированная военизированная организация в фашистской Германии. Зародышем СС явился сформированный в мае 1923 из преданных А. Гитлеру членов штурмовых отрядов (СА) «эскорт фюрера»… … Большая советская энциклопедия
- (итал. fascismo, от fascio пучок, связка, объединение) политич. течение, возникшее в капиталистич. странах в период общего кризиса капитализма и выражающее интересы наиболее реакционных и агрессивных сил империалистич. буржуазии. Ф. у власти… …
У этого термина существуют и другие значения, см. Мюнхен (значения). Мюнхен München Флаг Герб … Википедия
- (нем. Deutschland). *** *** *** Исторический очерк В истории Г. можно выделить след. осн. периоды: 1) первобытнообщинный строй на терр. Г. и начало зарождения классового общества (до 6 в. н. э.). 2) Раннефеодальный период (6 11 вв.), в котором… … Советская историческая энциклопедия
В один из последних дней сентября 1923 года Гитлер получил тревожное письмо от «старого и преданного члена партии», который сообщил ему о предсказании известного астролога фрау Элсбет Эбертин. В письме ее слова приводились полностью: «Человек, родившийся 20 апреля 1889 года, может подвергнуть себя личной опасности собственными чрезмерно неосторожными действиями и, вполне вероятно, вызовет неуправляемый кризис». Звезды показывают, что «этого человека следует принимать всерьез, ему предназначено сыграть роль вождя в будущих сражениях» и предначертано «пожертвовать собой ради немецкой нации».
Другой астролог, Вильгельм Вульф (годы спустя он будет советником Гиммлера по астрологическим вопросам), в конце лета тоже составил гороскоп Гитлера. Его предсказание также звучало зловеще: «Насильственные действия с катастрофическим результатом для данного лица произойдут 8–9 ноября 1923 года».
К подобным пророчествам многие относились серьезно. Однако Гитлер по поводу предсказания фрау Эбертин раздраженно заметил: «Какое отношение имеют ко мне бабы и звезды?»
Независимо от того, верил ли Гитлер в астрологию или нет, он был убежден, что ему предназначено судьбой в конечном счете добиться успеха. Это подтвердило событие, происшедшее по иронии судьбы в тот же день, когда он узнал о предсказании фрау Эбертин. Гитлер решил навестить 86-летнюю вдову любимого им композитора Вагнера, чтобы выразить ей свое уважение. Жена сына Вагнера англичанка Винифред была пылкой поклонницей Гитлера и тепло его встретила.
Гитлер робко, почти на цыпочках ходил по музыкальной комнате и библиотеке, но позднее, в саду, он убежденно, уверенным тоном говорил о своих планах на будущее. После его ухода фрау Вагнер сказала, что, по ее мнению, именно он будет спасителем Германии.
Беседа у Вагнеров, возможно, укрепила в Гитлере убеждение, что он является избранником судьбы. Поэтому его не испугало случившееся неделю спустя с ним и Ханфштенглями дорожное происшествие. Они ехали в новой машине Гитлера через баварские холмы и внезапно попали в густой туман. Машина свалилась в кювет, но никто не пострадал. На обратном пути в Мюнхен все долго молчали, потом Гитлер повернулся к Хелен и сказал: «Я заметил, что вы даже не испугались. Я знал, что с нами ничего не случится. Это не единственное происшествие, из которого я выйду невредимым. Я пройду через все и добьюсь осуществления своих планов».
Судьба благоприятствовала Гитлеру и его партии – безудержный рост инфляции не прекращался. К началу октября одна довоенная марка равнялась уже более чем шести миллионам нынешних. Цена одного яйца увеличилась, например, в 30 миллионов раз. Многие местные органы власти и промышленные компании, чтобы покрыть расходы, начали печатать свои собственные «чрезвычайные деньги». Рейхсбанк не мог отказаться от приема этих денег и вынужден был оперировать ими, как своими собственными. Само печатание правительственных денег превратилось в фарс: бралась банкнота в тысячу марок, выпущенная в декабре, и на ней красной краской ставился штамп «миллиард марок», а на банкноте в 500 миллионов марок, введенной в обращение Баварским государственным банком несколькими неделями раньше, было напечатано «двадцать миллиардов марок». Эту бумажку формально можно было обменять на 800 долларов, но к тому моменту, когда ее владелец доходил до кассира, она уже обесценивалась в несколько раз. Людей охватила паника, и они стремились избавиться от денег немедленно. Если человек не успевал вовремя сесть в троллейбус, следующий к банку, его месячная зарплата уменьшалась на три четверти. Официант в Бадене рассказывал молодому репортеру Эрнесту Хемингуэю, что скопил денег на покупку ресторана, а сейчас их не хватит на четыре бутылки шампанского. «Германия обесценивает свои деньги, чтобы надуть победителей, которые вынудили ее платить репарации, – с горечью говорил он. – Но я-то что от этого имею?»
На улицах немецких городов можно было наблюдать самые невероятные сцены. Женщина, оставившая у дома корзину денег и возвратившаяся за ней буквально через минуту, обнаружила, что корзина исчезла, а ее содержимое свалено тут же в канаву. Рабочий, получающий в неделю два миллиарда марок, мог купить на них только немного картофеля. И когда система распределения продовольствия окончательно рухнула, начались массовые набеги на картофельные поля – и это в стране, где уважение к закону считалось чуть ли не национальной чертой характера. Выиграли лишь иностранцы и спекулянты, за бесценок скупавшие драгоценности и недвижимость.
С января до середины октября в партию нацистов вступило почти 35 тысяч человек, и Гитлер был больше чем когда-либо убежден, что народ готов к решительным действиям. На митингах он выступал как никогда страстно, люди слушали его, затаив дыхание.
По свидетельству одного из очевидцев, Гитлер напоминал вертящегося в экстазе дервиша. Но он знал, как разжечь людей, – не аргументами, а фанатичностью, визгом и воплями, повторениями и каким-то заразительным ритмом. Это он хорошо научился делать, эффект получался волнующе примитивным и варварским.
Разгоревшиеся в Баварии страсти сделали задачу комиссара фон Кара при всех его диктаторских полномочиях практически невыполнимой. Он подвергался мощному давлению со стороны тех влиятельных баварских политиков, которые считали, что к Гитлеру и его партии надо относиться снисходительно. В целом среди населения Баварии преобладали националистические настроения. Даже те, кто не одобрял грубой тактики Гитлера, разделяли его мечту о сильной, омоложенной Германии. Из-за этого полицейские власти, по сути, ничего не делали, чтобы обуздать нацистов. Армейский командующий фон Лоссов просто-напросто не выполнял берлинские приказы и за это был смещен со своего поста. В отместку земельное правительство приняло на себя командование частями рейхсвера, находящимися в Баварии. Его поддержали военные, и это означало не что иное, как бунт.
Сам фон Кар подверг резкой критике федеральное правительство, оправдывая позицию баварцев.
Гитлер был доволен таким поворотом событий и все чаще задавался вопросом, а нельзя ли заставить фон Кара и фон Лоссова присоединиться к нему в походе на Берлин. По плану, предложенному Розенбергом, 4 ноября, в день памяти погибших на войне, штурмовики должны были похитить фон Кара и претендента на баварский престол кронпринца Руппрехта. Гитлер им сообщит, что берет власть в свои руки, чтобы не допустить к ней красных. В результате Кар и Руппрехт вынуждены будут пойти с нацистами. Узнав об этом плане, Ханфштенгль пришел в негодование, резонно указав, что правительство, конечно же, примет ответные меры. Он предупредил Гитлера, что рекомендации Розенберга и других прибалтийских заговорщиков могут погубить все движение. Гитлер наложил вето на план Розенберга, но уволить последнего отказался. «Нам надо прежде всего думать о марше на Берлин, – сказал он. – Решим эту задачу, тогда разберемся и с Розенбергом».
При всем сочувствии к идеям Гитлера баварских руководителей пугал его экстремизм. Они считали, что движение нужно либо направить в нужное русло, либо запретить. Их особенно возмутила речь Гитлера на митинге в цирке, где лидер нацистов громогласно заявил о своей готовности совершить марш на Берлин. «Для меня, – воскликнул он, – германская проблема будет решена только тогда, когда над Берлинским дворцом взовьется красный флаг с черно-белой свастикой! Мы считаем, что час настал, и как солдаты готовы исполнить свой долг. Мы пойдем вперед!»
Триумвират, фактически правивший Баварией, – три «фона»: фон Кар, фон Лоссов, командующий армией, и фон Зайсер, начальник полиции, – решил упредить Гитлера. Собравшись 6 ноября, они пришли к выводу, что веймарское правительство необходимо свергнуть, но делать это следует согласованно со всеми националистическими силами и после тщательной подготовки. Партия Гитлера должна подчиниться общей воле. А если она попытается устроить путч, его следует подавать силой оружия.
По случайному совпадению на тот же день и Гитлер назначил оперативное совещание. Нацисты решили выступить 11 ноября, в пятую годовщину капитуляции Германии. Это нерабочий день. Многие военнослужащие и полицейские получат увольнительные, улицы будут сравнительно пусты, и штурмовики пройдут беспрепятственно. Предполагалось в первую очередь захватить во всех крупных городах Баварии вокзалы, телеграф, телефон, радиостанции, коммунальные службы, ратуши и полицейские участки, а также арестовать руководство всех коммунистических, социалистических и профсоюзных организаций. По численности силы нацистов в Мюнхене намного превосходили правительственные: 4000 против 2600 полицейских и солдат.
Но к вечеру 7 ноября в план пришлось внести изменения. Верные Гитлеру люди из полиции сообщили, что фон Кар принял решение о проведении вечером 8 ноября массовой «патриотической демонстрации». Как было официально объявлено, на митинге, который должен был состояться в крупнейшей пивной Мюнхена, население предполагалось ознакомить с правительственной программой. Имелось в виду пригласить к участию и Гитлера. Но фактически, и Гитлер сразу это понял, готовилась ловушка. Правительство хотело помешать ему и его партии объединить под своими знаменами все национал-патриотические силы. Возможно, триумвират собирается даже объявить о разрыве Баварии с Берлином и восстановлении монархии, что для Гитлера, твердо выступавшего за единство Германии, было неприемлемо.
Но он усмотрел в таком развитии событий вполне подходящий повод для начала выступления. Раз уж все баварские вожди соберутся на одной трибуне, почему бы не препроводить их в одну комнату и не убедить присоединиться к путчу? А если откажутся, их можно просто арестовать. Но доводить дело до этого Гитлер не собирался. Он хорошо знал, что без сотрудничества с триумвиратом добиться успеха будет невозможно. У него не было реального намерения взять на себя управление Баварией, целью Гитлера было поднять баварцев и бросить вызов Берлину. Программы на перспективу у него не было. Он полагался лишь на удачу и верил в свою судьбу.
Многие его соратники возражали против таких действий, и споры шли часами. Однако Гитлер был непреклонен, и наконец 8 ноября в три часа утра его предложение, хотя и без особого восторга, было принято: путч начнется сегодня вечером в пивной «Бюргербройкеллер».
Рассвет был холодным и ветреным. Холода в Баварии в том году наступили рано, и в горах южнее Мюнхена уже шел снег. А у Гитлера как назло разболелись зубы. Друзья советовали пойти к врачу, но он патетически заявил, что у него нет времени, ибо «сегодня произойдет революция, которая все изменит».
Из штаб-квартиры Гитлера письменно или по телефону полетели приказы командирам штурмовых отрядов привести людей в состояние боевой готовности. Но никаких объяснений не давалось, никакие детали не назывались. Поэтому многие так и не узнали об изменениях в плане. Ханфштенгль, например, где-то около полудня сидел в кабинете Розенберга и обсуждал с ним некоторые материалы вышедшего утром номера «Фелькишер беобахтер». Вдруг они услышали у двери топот и хриплый голос: «Где капитан Геринг?» В кабинет ворвался «бледный от возбуждения» Гитлер со стеком в руке.
«Поклянитесь, что никому этого не скажете, – взволнованно произнес он. – Час настал. Мы выступаем вечером!» Он попросил обоих взять пистолеты и назначил им встречу у пивной в семь вечера. Ханфштенгль поспешил домой, приказал жене отвезти сына за город, а сам стал обзванивать иностранных корреспондентов, предлагая им прийти на митинг.
После обеда Гитлер справился со своей нервозностью и довольно долго сидел в кафе со своим приятелем фотографом Генрихом Хофманом, беседуя об обычных житейских делах. Потом он предложил навестить Эссера, который был болен и лежал дома. Гитлер сообщил Эссеру о готовящемся выступлении и попросил друга поднять знамя со свастикой в пивном зале, где соберутся национал-патриоты, и объявить им о начале национал-социалистской революции.
К этому времени штурмовики уже облачились в свою форму – серые ветровки, серые лыжные шапочки, портупеи, нарукавные повязки со свастикой – и начали стягиваться к местам сбора.
К восьми часам Гитлер и его ближайшие помощники на двух машинах прибыли в «Бюргербройкеллер». В главном зале этой пивной, крупнейшем после цирка, могли разместиться за крепкими деревянными столами три тысячи человек. На случай беспорядков власти прислали сюда 125 полицейских и конный отряд. Среди публики также сновали агенты. При необходимости предполагалось вызвать подкрепление из воинских казарм, расположенных в полукилометре от пивной.
К тому моменту, когда красный «мерседес» Гитлера остановился у пивной, зал был уже переполнен и туда пускали только официальных лиц. Главный вход был заблокирован полицейскими, но Гитлер убедил их отойти и уступить место его штурмовикам, потом через боковую дверь, открытую Гессом, он прошел в зал. В это время выступал фон Кар, осуждая марксизм и ратуя за возрождение Германии. Говорил он монотонно, сухо, будто читал лекцию, а публика вежливо слушала, потягивая время от времени пиво.
Ханфштенгль, увидев Гитлера, принес три кружки пива, за которые заплатил три триллиона марок. Фюрер пригубил пиво, терпеливо ожидая прибытия отряда своих телохранителей. Их появление должно было послужить сигналом для штурмовиков, сидящих в грузовиках на улице. Как только парни в шлемах прошли в зал, вооруженные нацисты окружили здание. Ошеломленная полиция, уступая им в численности, бездействовала.
Капитан Геринг и его охранники, вооруженные пистолетами, вошли в здание. Личный телохранитель Гитлера, дождавшись их в вестибюле, поспешил к хозяину, чтобы сообщить ему об этом.
Фюрер поставил кружку, вытащил браунинг и под рев штурмовиков «Хайль Гитлер!» направился к сцене в сопровождении своих сообщников. К этому времени одна группа штурмовиков заблокировала выход, а другая втащила в зал и установила направленный на публику пулемет. Поднялся невообразимый шум, началась паника. Некоторые бросились к выходам, но их возвращали обратно, не жалея тумаков и пинков.
У сцены Гитлер вскочил на стул и, размахивая пистолетом, пытался установить тишину. Когда это не помогло, он выстрелил вверх. Все замерли. «Началась национальная революция! – кричал он. – Зал окружен!» Бледное лицо Гитлера лоснилось от пота. Одним в этот момент он показался ненормальным или пьяным, другим – просто комичным типом в плохо сшитом костюме. Но лидер нацистов был совершенно серьезен и приказал триумвирату следовать за ним в комнату рядом со сценой. Однако те даже не шевельнулись. Тогда Гитлер полез на сцену. Кар отступил назад, а навстречу Гитлеру выбежал адъютант Зайсера. Гитлер стукнул его по голове рукояткой пистолета, и тот понял, что сопротивление бессмысленно.
Фюрер заверил присутствующих, что через десять минут все будет урегулировано. На этот раз триумвират и два адъютанта послушно последовали за сцену вместе с Гитлером. «Извините меня за мои действия, но иногда выхода нет», – сказал он, пытаясь справиться с волнением. Когда Зайсер обвинил его в нарушении обещания не прибегать к насилию, Гитлер ответил, что вынужден был сделать это ради блага Германии. Он сообщил, что новым премьер-министром Баварии будет бывший начальник полиции Пенер, а Людендорф возьмет на себя командование новой национальной армией, ядро которой составит «Боевая лига», и возглавит поход на Берлин. Нынешним руководителям земельного правительства после взятия власти партия собирается предложить более важные посты: Кар станет регентом Баварии, Лоссов – военным министром рейха, а Зайсер – министром внутренних дел.
«Тройка» на это никак не отреагировала. Тогда Гитлер выхватил пистолет и хриплым голосом предупредил: «Здесь пять патронов: четыре – для предателей, последний – для меня». Кар холодно ответил, что при таких обстоятельствах умирать или не умирать – значения не имеет, а его в настоящий момент больше интересует позиция генерала Людендорфа. Гитлер, казалось, не знал, что делать. Он схватил кружку с пивом, отхлебнул глоток и выбежал из комнаты. Публика бесновалась. Свист, оскорбительные выкрики звучали все громче. По примеру Гитлера Геринг тоже выстрелил вверх и прокричал, что выступление нацистской партии вовсе не направлено против Кара, рейхсвера и полиции. Когда это не помогло, он крикнул: «Чего вы так волнуетесь? У вас же есть пиво!»
Шум не смутил Гитлера. Он снова вышел на сцену и поднял пистолет. Выкрики не смолкали. Тогда он пригрозил поставить пулемет. В зале стало тише, и фюрер начал речь в своем обычном стиле, постепенно повышая голос и все более возбуждаясь от своих собственных слов. Изобразив дело так, что триумвират его в целом поддерживает, Гитлер сообщил о новых назначениях Кара, Людендорфа, Лоссова и Зайсера. «Задачей временного германского национального правительства будет организация похода на этот порочный Вавилон – Берлин и спасение немецкого народа!» – такими словами фюрер завершил свою речь.
Настроение толпы заметно изменилось. Враждебные выкрики прекратились, а возгласы одобрения зазвучали громче. «Здесь рядом Кар, Лоссов и Зайсер, они обдумывают решение. Могу ли я им сказать, что вы их поддерживаете?» – взывал Гитлер. «Да, да!» – ревела толпа. «В свободной Германии будет место и для автономной Баварии! – страстно вещал оратор. – Вот что я вам скажу: либо германская революция начнется сегодня ночью, либо мы все умрем к рассвету!» Обратив толпу в свою веру, Гитлер вернулся в комнату, чтобы проделать подобное с триумвиратом.
В это время к пивной в машине Гитлера мчался генерал Людендорф – человек, от позиции которого зависело все. При виде его толпа у входа в зал заревела «хайль!». Людендорф был озадачен: он не думал, что дело зашло так далеко. Гитлер поспешил навстречу и пожал ему руку. Генерал согласился уговорить триумвират, и это ему удалось.
Все вместе – нацисты и правительство – вышли на сцену. А когда Кар заявил, что он готов служить Баварии в качестве регента, зал разразился бурными аплодисментами. Сам Гитлер был в состоянии эйфории, «Я выполню клятву, которую дал себе пять лет назад, будучи слепым калекой, в военном госпитале: без устали бороться за свержение ноябрьских преступников, пока на сегодняшних руинах не поднимется сильная, великая, свободная Германия!» – с чувством заявил он и сошел со сцены, пожимая руки восторженным поклонникам и поклонницам. Забыты были оскорбительные выкрики. Люди стоя пели «Германия превыше всего», многие не могли сдержать слез. Но один из присутствующих сказал стоящему рядом полицейскому: «Здесь не хватает только психиатра».
На противоположном берегу Изара, в другой пивной – «Левенбройкеллер» – тоже царило приподнятое настроение. Здесь собралось более двух тысяч членов «Боевой лиги» и СА. В центре внимания был капитан Рем, призывавший к «возмездию предателям немецкого народа». Потом на трибуну поднялся Эссер, который тянул время в ожидании сообщения из «Бюргербройкеллера». Наконец в девятом часу вечера оттуда позвонили и произнесли загадочную фразу: «Роды прошли благополучно».
Рем выбежал на сцену и, прервав Эссера, радостно заявил, что правительство Кара свергнуто и Адольф Гитлер объявил о начале национальной революции. Наступило всеобщее ликование, штурмовики обнимались, вскакивали на столы и стулья, оркестр заиграл гимн. Когда шум несколько стих, Рем приказал всем выйти, построиться и направиться к «Бюргербройкеллеру». Колонна выступила, но вскоре была остановлена мотоциклистом, доставившим послание Гитлера. Штурмовикам предписывалось повернуть к университету и занять штаб генерала фон Лоссова, кроме того, они должны были изъять из подвалов местного монастыря 3000 винтовок.
Сотни людей, высыпавших на улицы, приветствовали колонну марширующих под звуки духового оркестра нацистов, в первых рядах которых с имперским флагом в руках шагал молодой Генрих Гиммлер. Колонна остановилась у ворот штаба. Рем переговорил с дежурным офицером, который заявил, что уступает силе, и приказал открыть ворота. Вскоре везде были расставлены часовые, из окон торчали дула пулеметов, а вокруг здания натянута колючая проволока. Все, казалось, предусмотрел капитан Рем, но допустил единственную ошибку: оставил у коммутатора дежурного офицера, который не был сторонником нацистов.
Захват бойцами Рема здания военного министерства во время Пивного путча. Со знаменем – Гиммлер
А в пивной Гесс разбирался с «врагами народа», которых нацисты решили изолировать. Он стоял на стуле и объявлял фамилии должностных лиц и офицеров, а те, подобно провинившимся школьникам, выступали вперед. Лишь министр юстиции сорвался с места и попытался бежать, но был схвачен. Всех заложников во главе с премьер-министром Баварии Книллингом отправили под арест.
Первые успехи путчистов в значительной мере объяснялись пассивностью начальника городской полиции Фрика, который считал за лучшее выждать, посмотреть, как будут развиваться события, а для начала запретил какие бы то ни было действия против путчистов. Дело дошло до того, что ранее смещенный начальник полиции Пенер явился в полицейское управление, взял на себя бразды правления и устроил пресс-конференцию.
Гитлер торжествовал, узнав о захвате полицейского управления и армейского штаба, но когда поступило тревожное сообщение о том, что казармы саперов отказываются поддержать путчистов, он сам решил поехать туда и навести порядок. За себя он оставил в штаб-квартире Людендорфа. Лишь только машина Гитлера скрылась из виду, фон Лоссов объявил генералу, что должен вернуться в штаб и продолжать выполнять свои обязанности. Людендорф счел это разумным и разрешил коллеге уйти. За Лоссовом спокойно вышли Кар и Зайсер. Вскоре вернулся Гитлер, которому не удалось ничего добиться от саперов – перед ним даже не открыли ворота. Узнав, что триумвират отпущен, он пришел в ужас. Как Людендорф мог такое допустить? Ведь Лоссов теперь обязательно выступит против нацистов. Но генерал снисходительно взглянул на бывшего ефрейтора и изрек: «Немецкий офицер никогда не нарушит данное им слово».
Настроение у Гитлера улучшилось, когда около полуночи к пивной подошла колонна курсантов пехотного училища.
Поддержать путч их убедил лейтенант Росбах, ветеран «Фрайкора». Курсанты посадили под домашний арест своего начальника, а командиром выбрали Росбаха.
Поручив курсантам занять штаб комиссара Кара, лидеры путча поехали к Рему. На командном пункте капитана, расположившегося в кабинете генерала фон Лоссова, Гитлер предложил обсудить дальнейшие действия. Его тревожило то, что Кара, Лоссова и Зайсера нигде не удалось отыскать. Они бесследно исчезли. Но Людендорф успокоил путчистов, подтвердив еще раз, что все трое – порядочные люди и данного слова не нарушат.
А между тем Лоссов и Зайсер благополучно прибыли в казармы 19-го пехотного полка и решили сделать все для подавления путча. Лоссов даже позвонил в свой штаб и приказал офицеру, дежурившему у коммутатора, атаковать путчистов силами верных правительству войск, которые вскоре прибудут в Мюнхен по железной дороге. Офицер сразу же передал приказ по назначению. Таким образом, сложилась парадоксальная ситуация: в одной комнате путч планировался, а в другой, соседней, подавлялся. Лишь к полуночи кому-то из заговорщиков пришло в голову взять под свой контроль и коммутатор, но к этому времени все приказы Лоссова были уже переданы.
Несмотря на колонны штурмовиков, марш духовых оркестров и оживление на улицах, большинство мюнхенцев понятия не имело о том, что в городе произошел путч. Генрих Хофман, например, провел вечер в баре, не заметив ничего необычного, и только к полуночи узнал о выступлении нацистов, да и то лишь потому, что группы ликующей молодежи не давали жителям спать своими криками и песнями.
Для противников Гитлера ночь была ужасной. Их арестовывали дома и на улицах, а многих просто хватали из-за еврейских фамилий, вычитанных в телефонном справочнике. Штурмовики разгромили редакцию социалистической газеты «Мюнхенер пост».
В стане путчистов тоже нарастала тревога. Убедившись, что триумвират нарушил обещание, Рем приказал арестовать дежурного офицера и других военных, находившихся в тот момент в штабе.
Вновь захватить комиссара Кара путчистам также не удалось. Он появился у себя в штабе после бегства из пивной и убедился, что механизм для подавления мятежа уже запущен. Когда там появились курсанты пехотного училища, их встретили полицейские, выставив штыки. Никто не хотел начинать первым, опасаясь кровопролития. Начались долгие переговоры, которые ни к чему не привели. Лейтенант Росбах, потеряв терпение, приказал наконец открыть огонь. Но нежелание курсантов стрелять в своих оказалось сильнее приказа, и они отошли от здания. Фон Кар, воспользовавшись этим, незаметно перебрался в казармы 19-го полка, к Лоссову и Зайсеру.
Слабая надежда руководителей нацистов на то, что триумвират не предпримет против них никаких прямых действий, развеялась как дым после переданного многими радиостанциями Германии заявления фон Лоссова. Генерал резко осудил путчистов и подчеркнул, что выражение им поддержки было вырвано у «тройки» под угрозой оружия. Вслед за этим ведомством фон Кара была выпущена прокламация, в которой нацистская партия и другие правые организации объявлялись распущенными, а их лидеров требовали привлечь к ответственности.
Гитлер узнал о прокламации в 5 часов утра. Если он и был поражен, то виду не подал. Напротив, он произнес перед соратниками пространную речь, в которой заявил, что преисполнен решимости продолжать борьбу и умереть за правое дело. Новому начальнику городской полиции Пенеру был отдан приказ захватить штаб местной полиции и имеющееся там оружие.
Самоуверенный Пенер направился туда, взяв с собой лишь одного человека. В штабе их вежливо приняли и тут же приказали арестовать.
Оставив Рема удерживать здание армейского штаба, Гитлер, Людендорф и их свита отправились обратно в пивную. Фюрер все еще рассчитывал на успех. Сюда постепенно стали стягиваться и другие путчисты, свободные от обязанностей по охране занятых объектов. Было еще темно, шел мокрый снег. Рядовые участники заговора ощущали царившую вокруг напряженность, но подробностей не знали. Тем не менее они шагали по пустынным улицам, размахивая флагами, и пели «Штурмовую песню» Экарта: «Германия, пробудись! Разорви свои цепи!»
Наконец наступил холодный и промозглый рассвет. Рядовые путчисты, мрачные, небритые и неумытые, собрались в насквозь прокуренном «Бюргербройкеллере». Им подали завтрак. Они хмуро поглощали пищу. От прежней эйфории и восторгов не осталось и следа.
А руководители в это время заседали в комнате наверху. Людендорф невозмутимо, с каменным лицом, потягивал красное вино. Узнав, что Лоссов публично осудил новое правительство, он помрачнел и сказал: «Я никогда больше не буду верить слову немецкого офицера». Путч, который в полночь казался таким успешным, теперь шел на спад, и Гитлер решился на отчаянные меры. Он приказал подразделению «Боевой лиги» захватить полицейский штаб и освободить арестованного Пенера. Действуя так, словно надежда еще не угасла, он направил отряд штурмовиков в еврейскую типографскую фирму «Паркус» конфисковать запасы только что отпечатанных инфляционных денег. Штурмовики изъяли 14 605 триллионов марок. Братья Паркус, как это принято у педантичных немцев, потребовали расписку и получили ее.
Из провинции между тем прибывали на грузовиках все новые и новые отряды путчистов. Усталые, промокшие, дрожащие от холода, они тем не менее были в бодром настроении, еще не представляя, что их ожидает. Самый крупный отряд привел из Ландсхута аптекарь Грегор Штрассер.
Геринг, находившийся в пивной, распорядился, чтобы невооруженным выдали винтовки. Их снова посадили в грузовики и развезли по местам.
К этому времени штурмовики из «Боевой лиги», которым Гитлер поручил захватить полицейский штаб, вернулись, не выполнив задания. Стрелять не осмелились ни та, ни другая сторона, и дело кончилось обычной перебранкой. Вслед за ними к штабу полиции отправился отряд личной охраны фюрера. Их попытка тоже не увенчалась успехом, зато им удалось арестовать городских советников, представителей марксистских организаций, которые отказались поднять над ратушей флаг со свастикой. Телохранители Гитлера затолкали коммунистов и социал-демократов в машины и доставили их к пивной. Над ратушей взвилось нацистское знамя. Неразберихи хватило с обеих сторон. В одних районах Мюнхена полицейские срывали плакаты путчистов и арестовывали мятежников, в других, наоборот, брали верх нацисты. В руках последних были мосты через Изар в центре города.
А в пивной спорили лидеры мятежа. Полковник Крибель, служивший во время войны в штабе Людендорфа, предложил отойти к австрийской границе, в Розенхайм. Крибеля горячо поддержал Геринг. В его родном городе, убеждал он собравшихся, все – за Гитлера, там можно перегруппироваться и получить подкрепление. Решающее слово было за Гитлером. Но его, прирожденного азартного игрока, перспектива партизанской войны не устраивала. Он хотел одним махом либо выиграть, либо проиграть, и наложил вето на план Крибеля.
Споры затянулись до позднего утра, а положение путчистов все ухудшалось. Войска и полиция окружили Рема и его людей, засевших в армейском штабе. Было ясно: действовать нужно немедленно. Если верить Людендорфу, это он подал идею пройти маршем по центру Мюнхена и спасти Рема. Гитлер развил идею генерала: марш должен стать демонстрацией силы национал-социалистов и превратиться во всеобщее восстание. Против населения триумвират не посмеет применить оружие. Людендорф даже сказал: «Скорее небо упадет на землю, чем баварский рейхсвер повернет против меня». Гитлер тоже был уверен, что ни армия, ни полиция не будут стрелять в героя войны Людендорфа.
Отрядам у мостов были срочно переданы приказы, у пивной начали строиться штурмовики. Правда, не было оркестра, музыканты ушли: им не дали денег и не накормили их. В авангарде поставили нескольких стрелков и восемь знаменосцев. За ними следовали руководители: в центре – Гитлер с Людендорфом и Шойбнер-Рихтером и в той же шеренге – полковник Крибель, командир мюнхенских штурмовиков Граф и капитан Геринг в расстегнутой кожаной куртке, чтобы виден был его орден. За лидерами выстроились параллельно три колонны: сотня охраны Гитлера в касках, с карабинами и гранатами, и два отряда штурмовиков. За ними шли все остальные – бывшие военные в поношенных армейских мундирах, рабочие, студенты, лавочники и просто уголовники. Эту пеструю толпу как бы цементировали поставленные между рядами дисциплинированные курсанты пехотного училища. Все нацепили нарукавные повязки со свастикой. Многие были вооружены винтовками с примкнутыми штыками.
Колонна выступила почти в полдень. Через пятнадцать минут она подошла к мосту Людвига, который охраняло подразделение полиции. Начальник охраны вышел вперед и приказал нацистам остановиться, иначе по ним откроют огонь. По сигналу трубы путчисты, выставив штыки, окружили полицейских. Из колонны кричали: «Не стреляйте в своих товарищей!» Блюстители порядка заколебались и были смяты наступавшими, которые прошли через мост. На тротуарах стояли толпы зевак, слышались приветственные выкрики, а некоторые вливались в колонну. Зазвучала «Штурмовая песня».
Путчисты беспрепятственно прошли на площадь Мариенплац и по узкой улице Резиденцштрассе повернули направо, к армейскому штабу. В конце улицы стоял приготовившийся к бою отряд полиции. Его командир старший лейтенант фон Годин скомандовал: «Вторая рота, вперед!» Зеленые мундиры бросились к мятежникам, но остановились перед их штыками. Фон Годин винтовкой отбил два штыковых выпада. Но тут раздался выстрел, один из полицейских медленно опустился на землю. Прежде чем Годин отдал приказ, его люди о ткрыли огонь.
Одним из первых упал Шойбнер-Рихтер – ему прострелили легкое, за ним Граф, заслонивший Гитлера от пуль. Падая, телохранитель схватил его и так резко повалил на землю, что вывихнул ему левую руку. На земле лежали уже восемнадцать убитых: четырнадцать нацистов и четверо полицейских, кстати, из числа сочувствующих партии Гитлера.
Только передние знали, что произошло. Толпа, напиравшая сзади, слышала лишь хлопки. Потом прошел слух, что Гитлер и Людендорф убиты. Началась паника, и путчисты бросились назад. А Людендорф продолжал шагать вперед, пока не попал в руки лейтенанта, который его арестовал и препроводил в участок.
Гитлер с трудом встал, прижимая поврежденную руку, и медленно пошел с поля боя в сопровождении командира медицинского отряда, молодого врача Вальтера Шульце. Они натолкнулись на ребенка, лежащего у бровки тротуара в луже крови. Гитлер хотел поднять его, но Шульце приказал заняться мальчиком своему шурину – студенту Шус-теру. Наконец они добрались до старой машины Гитлера, нагруженной медикаментами. Фельдшер Франкель сел впереди с шофером, Гитлер и Шульце расположились сзади, Шустер с мальчиком стоял на ступеньке. Гитлер приказал ехать в «Бюргербройкеллер», но почти все выезды были заблокированы полицией. Везде слышалась стрельба. Мальчик пришел в сознание, и Шустер сошел с ним, сказав, что доставит его домой. Пробиться к пивной было невозможно, остался свободным только один путь: на юг, к Зальцбургу.
Герингу орден не помог: его ранили в бедро. А первую помощь ему, по иронии судьбы, оказали в доме жившего неподалеку еврея.
Разгромленные отряды путчистов метались по городу в поисках хоть какого-нибудь убежища.
Дело доходило до настоящих курьезов. Так, одна из групп соратников фюрера пыталась укрыться в пансионе благородных девиц. Им позволили спрятаться под кроватями и в шкафах. Несколько штурмовиков оказались в пекарне, а их оружие потом было найдено в мешках с мукой и под печами. Те, кто оставался в пивной, на командном пункте, были настолько деморализованы, что сдались полиции без сопротивления. Но когда победители путчистов гордо маршировали по улицам, уводя арестованных, толпа кричала им вслед: «Еврейские прихвостни! Предатели отечества! Кровавые собаки! Хайль Гитлер – долой Кара!»
Штурмовики из Ландсхута, воспользовавшись всеобщей неразберихой, благополучно прибыли на вокзал. Гессу тоже удалось без эксцессов выбраться из города. Он увез с собой премьер-министра фон Книллинга и других высокопоставленных заложников. По дороге, когда Гесс пошел позвонить в Мюнхен, чтобы узнать последние новости, заложники уговорили охрану отвезти их домой. Вернувшись, Гесс не нашел на месте ни пленников, ни машины.
Ханфштенгль в последнем марше нацистов не принимал участия. Он был дома, когда позвонила сестра и сказала, что в центре города слышна стрельба.
Выскочив на улицу, Ханфштенгль от знакомого штурмовика узнал, что все кончено, и поспешил вернуться домой, чтобы подготовиться к бегству. Там его уже ждали Аманн, Эссер, Экарт и Хофман. Они решили поодиночке пробираться в Австрию.
Сам Гитлер волею случая оказался на вилле Ханфштенгля в Уффаге. Он молча сидел в удалявшейся от Мюнхена машине, но потом сказал, что ранен в руку. Машину остановили, и Шульце с трудом стал снимать с Гитлера куртку, два свитера, галстук и рубашку. Он увидел, что ранения нет, а у пострадавшего просто вывихнута рука. Врач заявил, что в этих условиях ничего сделать нельзя и нужно скорее добраться до Австрии. Гитлер не согласился и, вспомнив, что неподалеку находится вилла его друзей, предложил отправиться туда пешком. Машину спрятали в лесу.
Их встретила Хелен и без лишних вопросов отвела трех изможденных мужчин в гостиную. Гитлер нервно заговорил, вспоминая убитых Людендорфа и Графа, – он сам видел, как тот и другой упали. Он сетовал на доверчивость генерала, ругал триумвират за предательство и поклялся, что будет бороться за свои идеалы «до последнего вздоха». Хелен предложила ему отдохнуть. Его ведь, наверное, ищут, и надо беречь силы. Шульце и фельдшер отвели Гитлера в спальню, где с трудом вправили ему руку. Хелен слышала, как он стонал от боли.
Ночь с 10 на 11 ноября была очень беспокойной. Гитлер, страдая от боли, до утра не сомкнул глаз. Он позвал Хелен и сказал ей, что фельдшер съездит в Мюнхен и попробует убедить Бехштайнов, почитателей нацистов из местной знати, помочь ему перебраться в Австрию.
Утро, казалось, тянулось бесконечно, все чувствовали себя как на иголках, даже прислуга. Только трехлетний Эгон вел себя как обычно. К полудню вернулся Шульце с помощником, они осмотрели руку Гитлера и, убедившись, что все в порядке, сделали лишь перевязку.
После ухода врачей Гитлер успокоился и все утро провел с Хелен, убеждая ее, что с мужем ничего плохого не случилось. К обеду он вышел в халате хозяина – одеться не позволяла поврежденная рука. Постепенно нервы его начали сдавать. Почему нет до сих пор машины Бехштайнов? Его же в любой момент могут обнаружить! В начале шестого зазвонил телефон. Свекровь Хелен, жившая неподалеку, сообщила, что к ней нагрянули полицейские. Когда Хелен попыталась узнать подробности, ее прервал мужской голос, предупредивший о скором визите на виллу Ханфштенглей.
Она медленно поднялась к Гитлеру и сказала ему, что сейчас здесь будет полиция. Он на какой-то момент потерял самообладание и выхватил из комода револьвер, крикнув, что «все пропало». Хелен схватила его за руку и отобрала оружие. Фюрер не сопротивлялся. «Как можно так себя вести при первой же неудаче?– возмущенно говорила она. – Ведь в вас верит столько людей, а вы их бросаете!» Он бессильно опустился в кресло. Хелен сбежала вниз, спрятала револьвер в большом ящике с мукой и вернулась к Гитлеру, застывшему в позе отчаяния.
Она предложила Гитлеру написать указания своим сподвижникам, ведь они должны знать, что делать дальше, пока он будет находиться в тюрьме. Гитлер поблагодарил жену друга за напоминание о его долге и начал диктовать. Прежде всего он попросил Аманна держать под контролем деловые и финансовые операции, затем дал указание Розенбергу следить за газетой и замещать его в партии. Ханфштенглю рекомендовалось оказывать помощь газете, Эссеру и другим – продолжать прежнюю политическую линию. Записав указания, Хелен спрятала листки туда же, куда положила и револьвер.
Вскоре послышался шум подъехавших автомобилей и лай полицейских собак. Появились трое полицейских. Один из них, лейтенант, вежливо представился и извиняющимся тоном сообщил, что вынужден провести в доме обыск. Хелен повела их в гостиную. Там стоял Гитлер в пижаме и халате. Он уже взял себя в руки и стал гневно обличать правительство, с каждой фразой повышая голос. Полицейские недоуменно уставились на него. Закончив, он посоветовал лейтенанту не терять времени и сообщил, что готов идти.
Было холодно, и Гитлер накинул плащ прямо на халат. Когда все стали спускаться вниз, в прихожую вбежал трехлетний сын Ханфштенглей Эгон и сердито крикнул полицейским: «Вы плохие, зачем уводите хорошего дядю Дольфа?» Гитлер был тронут, он погладил мальчика по голове, затем молча пожал руку Хелен, кивнул служанкам и зашагал к двери.
В 9.45 вечера Гитлера доставили в полицейское управление, где ему было предъявлено официальное обвинение, а затем отвезли в Ландсберг, небольшой городок в шестидесяти километрах от Мюнхена. Он всю дорогу молчал и задал лишь один-единственный вопрос о судьбе Людендорфа. Ему сказали, что генерал на свободе и представил дело так, будто был всего-навсего очевидцем выступления нацистов.
В ландсбергской тюрьме начальство готовилось к отражению возможной попытки путчистов освободить Гитлера. С минуты на минуту должно было прибыть армейское подразделение для охраны столь важного узника. Гитлера поместили в камеру № 7. Ее бывшего обитателя, убийцу Эйснера, перевели на другой этаж.
Теперь о Гитлере говорили и писали в прошедшем времени. Господствовало мнение, что его как политическую силу в Германии нельзя принимать всерьез. Но в Мюнхене среди нацистов уже распространялся подпольный приказ: «Закончился первый период национальной революции. Она очистила воздух. Наш высокочтимый Адольф Гитлер снова пролил кровь за германский народ. Он стал жертвой самого подлого предательства, которое когда-либо видел мир. Благодаря крови Гитлера и огню предателей против наших товарищей в Мюнхене патриотическая «Боевая лига» еще более сплотилась. Начинается второй этап национальной революции».
В молодости Гитлер не раз впадал в состояние депрессии. Он тяжело пережил неудачные попытки поступить в Венскую академию художеств и смерть матери. Позже судьба нанесла ему новые удары – капитулировала Германия, провалился путч нацистов в Мюнхене. И только человек необычайной воли мог подняться над всем этим, извлекая уроки из собственных ошибок. За последние несколько месяцев Гитлер-барабанщик уступил место Гитлеру-фюреру.
(Подзаголовки к разделам даны нами для удобства читателей. В книге Толанда они обозначаются только цифрами 1-5)
